Камни последней стены - Страница 69

«Может быть, так и должно было случиться, — подумал Дронго. — Мы не ценили того, что имели. Мы не дрались за свою свободу и право на свое будущее. Какие грандиозные народные митинги проходили под флагом перестройки и гласности! Разве кто-нибудь мог предположить, что все это закончится таким крахом? Социализм, который существовал в их странах, не был идеалом совершенства, но та порочная система, которая пришла ему на смену, стала откровенным издевательством над людьми».

Он выключил воду, достал полотенце. Из ванной он вышел в белом халате. Лариса ждала его, сидя в кресле. Она уже вскипятила воду в белом электрическом чайнике. В веймарском «Хилтоне» каждый гость получал чайник с набором пакетиков кофе, чая, сахара и печенья.

— Ты будешь пить чай? — спросила она.

— Спасибо, — кивнул он, усаживаясь на диван. — У нас прямо как настоящая семья. Ты ждешь мужа всю ночь, а утром завариваешь ему чай.

— Не надо, — попросила она с внезапно изменившимся лицом.

— Что случилось? — не понял Дронго. — Что произошло?

— Ничего. — Она разлила горячую воду в две чашки, положила в них пакетики с чаем. Подвинула ему стакан.

— Я тебе уже говорил, что не люблю, когда отмалчиваются. Таким образом либо скрывают боль, либо свое нежелание общаться. Надеюсь, здесь вторая причина?

— Нет, первая, — сказала она, глядя ему в глаза. — Три года назад в автомобильной катастрофе погиб мой муж…

— Извини, — растерянно сказал он, — я не знал.

Она молчала. Потом вдруг начала говорить.

— Он был физиком. Готовился к защите докторской диссертации, работал ночами в лаборатории. Ты ведь знаешь, какие у них сейчас зарплаты и какие условия для работы. Он был настоящим фанатиком. Ночью, возвращаясь из лаборатории, заснул за рулем и врезался в стену. Врачи говорят, что ему не повезло. Удар в висок. Он умер мгновенно. А я с тех пор одна.

Дронго молчал, потрясенный услышанным. В таких случаях невозможно утешить. Смерть близких людей всегда потрясение, с которым не сравнится ничто на свете.

— У тебя есть дети? — спросил Дронго.

— Нет, — покачала она головой. — Мы решили немного подождать с этим. Нам было уже под тридцать, когда мы поженились. Он был очень интересным человеком — умница, добрый, порядочный. Всегда шутил, как ты. Поэтому, когда я впервые увидела тебя, мне стало больно. Ты мне слишком сильно его напомнил.

— Я ничего не знал, — признался Дронго.

— Конечно. Тебе же не станут рассказывать о нашей личной жизни. Но когда ты сегодня ночью не появился и даже не позвонил… После того как Андрей Константинович попал в больницу… Я очень переживала.

— Понимаю, — мрачно кивнул Дронго, — я все понимаю.

— Нет, — сказала она, глядя ему в глаза, — ты ничего не понимаешь. И не хочешь понимать.

Она взяла пульт и прибавила звук телевизора, чтобы заглушить их разговор.

— В каком смысле? — спросил Дронго.

— Андрей Константинович был ведущим сотрудником нашего аналитического отдела, — сказала Лариса, глядя ему в глаза.

— Я догадался.

— А я из другого управления.

— Об этом я тоже догадался.

— И ты знаешь, из какого?

— Что ты хочешь сказать?

— Если через три дня мы не найдем информатора Барлаха, будет принято решение о ликвидации всех сотрудников, знающих о существовании группы Хеелиха.

Ее зеленые глаза смотрели на него не мигая. Он понял, о чем именно она говорит.

— Всех, — повторил она, — без исключения.

В такие минуты он обычно восстанавливал равновесие, пытаясь пошутить, чтобы разрядить ситуацию.

— Приятная перспектива, — сказал Дронго. — Значит, меня попросили помочь только до того момента, пока я буду нужен.

— Не знаю, — ответила она, — но если мне поступит приказ… Если я получу задание, я должна буду… Ты меня понимаешь?

— Красивый ход, — спокойно кивнул он, — известный эксперт гибнет от рук прекрасного агента. Какая романтическая история. Только не перепутай, а то тебе поступит приказ меня охранять, а ты решишь, что пришло указание отрезать мне голову.

— Ты напрасно шутишь, — тихо сказала Лариса, — наша поездка — самая важная операция в новой истории российских спецслужб. Речь идет о всей европейской сети.

— Я его найду, — сказал Дронго, глядя ей в глаза. — Думаю, мне не придется подвергать тебя испытанию. Я его постараюсь найти.

— Ты странный человек, — произнесла Лариса, — у меня такое ощущение, что я знакома с тобой уже много лет. Ты всегда вешаешь таблички на дверях своих номеров, чтобы тебя не беспокоили?

Он понял, что она говорила об отеле в Эрфурте. Очевидно, ночью она выходила из своего номера и видела эту табличку. Дронго улыбнулся.

— Такая табличка обычно висит у меня на груди.

— Я вижу, — сказала она, — любой другой воспользовался бы ситуацией позавчера в Зуле, а ты храпел всю ночь. Даже Андрей Константинович был не ангелом, а ты…

— Это мой принцип, — твердо сказал Дронго, глядя ей в глаза. — Я не считаю, что порядочно лезть под юбку женщине, воспользовавшись обстоятельствами. С Габриэллой было по-другому, ей нужна была эта поддержка. Ей важно было почувствовать себя в этот момент понятой. А во всех остальных случаях я стараюсь вести себя как нормальный человек, а не скотина.

— Да, — кивнула она, — я вижу.

Лариса поднялась, взглянула на часы.

— До отхода поезда осталось около часа. Нам нужно собираться, если мы хотим успеть сегодня в Берлин. Следующий поезд через три часа.

Он смотрел на нее и думал, как сложно устроена жизнь. Эта молодая женщина с красивыми глазами уже успела получить такой страшный удар. Может, в этом и есть истинный смысл жизни. Уметь превозмогать боль, выдерживать удары судьбы и радоваться жизни наперекор всему. Даже смерти.